Прошлое и будущее Джона Гальяно.
Вопрос не в том, вернется ли Гальяно, и даже не в том, куда он вернется, а в том, с чем он вернется.
Чтобы ответить на него, стоит вспомнить, с чем он вообще появился в самом начале, в 1980-х. Впервые о Гальяно заговорили в 1984 году после его выпускной коллекции в Saint Martins, которая называлась Les Incroyables и соединяла главный тогда авангардный стиль – японский деконструктивизм Йоджи Ямамото и Рей Кавакубы, с историческим платьем эпохи Директории. Готовя ее, он проводил массу времени в музее Виктории и Альберта. Это было всего 8 выходов, но это был 100-процентный хит: очевидцы вспоминают, что можно было услышать, как падает булавка, – так захватывающе это было.
Этот восторженный историзм настолько отличался от поп-моды 1980-х с ее тяжеловесными power women, что сражал буквально наповал. Уже в этой коллекции проявилось его важнейшее концептуальное свойство – интерес к историческим стилям, вкус к работе с архивами. Именно это свойство станет ключевым в его блистательной карьере – и совершенно очевидно, что развилось и укрепилось оно в то время, года Гальяно во время учебы подрабатывал костюмером в Лондонском Национальном театре, одевая, в том числе, Джуди Денч.
В 1986-м он откроет собственное ателье на New Kings Road и уже в первых коллекциях станет видно, насколько, как говорили его друзья, Гальяно "чертовски хороший закройщик". Именно он, со своим интересом к архивам фактически заново открывший Мадлен Вионне и ее знаменитый косой крой, и станет настоящим королем этого косого кроя. Платья из шелкового крепа с сатиновой изнанкой, скроенные по косой, – знаменитые slip dresses – с 1980-х станут его знаковой вещью. Нагреваясь от тела, шелк начинал идеально его обтекать, не вытягиваясь и не садясь. Это была фактически комбинация – в противовес пафосным декоративным нарядам в стиле Джанфранко Ферре, которого Галяно сменит в Dior.
История про то, как Джон Гальяно в 1995 году попал к месье Арно – сначала в Givenchy, а через год в Dior, – уже стала главой из истории моды XX века. У Гальяно не было денег, чтобы устроить показ очень-зима 1994/95, – и Андре Леон Телли с Анной Винтур нашли для него инвестора, банковскую группу Paine Webber, а потом Телли устроил ему ланч с Сао Шлюмберже, светской дамой и мультимиллионершей, в результате чего Гальяно получил для показа ее парижский особняк. За три недели в ателье в районе Бастилии было сделана коллекция, которую показывали почти все тогдашние супермодели – Наоми, Кристи, Линда, Карла, Хелена, Кейт – причем исключительно по дружбе, без всяких гонораров. Анна Винтур так вспоминала про этот показ: "Что это было – 16-17 выходов? Но один был поразительней другого, и это один из тех моментов в моде, когда ты понимаешь, что все изменилось. Простота и смелось того шоу вызвали у всех нас сильнейшие эмоции". На самом деле выходов было 17 – 15 черных и 2 розовых. Но это действительно изменило все. И чтобы понять, почему, нужно отчетливо представлять, как выглядела тогдашняя мода.
(Коллекцию можно посмотреть здесь http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=I6ysNYAC5h0)
И вот среди всего этого сурового авангарда Гальяно показывает отчаянно гламурную смесь колониального борделя времен Второй мировой войны и голливудских фильмов про американских солдат и японских гейш. Эффект был оглушительный. Фактически, Гальяно стал первым, кто начал использовать театрализованный винтаж в качестве источника историй для своей коллекции – и первым, кто вообще стал рассказывать истории – и нужно понимать, что на все следующие 20 лет именно это жонглирование декадами XX века станет (и до сих пор остается) главным способом делать моду.
Гальяно последовательно извлекал на свет божий десятилетие за десятилетием: 1930-е – в коллекции весна-лето 1994 (кстати, она называлась "Принцесса Лукреция" и это была история про русскую аристократку, сбежавшую от большевиков), 1940-е – в осенне-зимней коллекции 1994/95, 1950-е – в следующей, весна-лето 1995. В последней уже появляются пышные бальные платья – в финале Линда Евангелиста выйдет в желтом платье, похожем на лимонный десерт, которое Гальяно после шоу подарил ей, а она недавно передала его Институту костюма музея Метрополитен.
Именно эта страсть – к платьям-тортам, платьям-абажурам, платьям-клумбам – и стала для него роковой. Постепенно ясная простота первого наряда, сделанного Гальяно для Dior, платья принцессы Дианы цвета ночного неба, уступает все более пафосной навороченности, и все его любимые приемы, такие оглушительно свежие в начале, становятся абсолютно выхолощенными штампами. Кокотки в борделе, принцессы на балу, домино, кринолины, комбинации, корсеты – все это к концу его карьеры в Dior повторялось из сезона в сезон до полной неразличимости. Модное ателье превращается в костюмерную кабаре. История костюма поглощает современный дизайн.
Что может предложить Джон Гальяно публике, если вернется сегодня? Когда главный тренд, отлично воплощенный, кстати, у его приемника в Dior Рафа Симонса, – это новый минимализм. В осенней коллекции Oscar de la Renta, сделанной с некоторым участием Гальяно, мы не увидели ничего исключительного. Он, якобы, приложил руку к серии драпированных костюмов, открывавших шоу, – но оживление от самого имени Гальяно было куда больше, чем впечатление непосредственно от коллекции.
ежду тем, Гальяно многого добился в свое время в двух совершенно противоположных направлениях – и в минимализме своих платьев-комбинаций, и в нарочитой театральности своих бальных нарядов. Сегодня, когда в воздухе витает некоторое смутное ожидание чего-то нового, появление Гальяно может стать тем толчком, который качнет маятник от сдержанности и минимализма куда-то еще. То есть теоретически Джон Гальяно мог бы выступить вполне эффектно – особенно, в достаточно подогретой атмосфере всеобщего ожидания его возвращения. Да, мы не знаем примеров кутюрье, которые бы в возрасте за 50 начинали новый блистательный этап своей карьеры, – а вот противоположных знаем предостаточно, достаточно вспомнить недавнюю коллекцию Кристиана Лакруа для Schiaparelli. И да – чудес не бывает. Но в случае с Гальяно не то чтобы хочется верить в чудеса, но, по крайней мере, хочется согласиться с Оскаром де ла Рентой, который сказал, что каждый заслуживает второй шанс, особенно такой талант, как Гальяно. Леди Аманда Харлек, которая встретилась с Гальяно еще не будучи леди, а будучи редактором моды журнала Harpers & Queen, и проработала с ним вплоть до его прихода в Dior (а потом переметнулась к Лагерфельду в Chanel, взбесив Гальяно) говорит, что он раскрыл ей тайну создания моды, "как будто бы у него был ключ, который открывал одну дверь за другой". Возможно, этот ключ где-то все еще есть и подойдет для еще одной двери.
Текст: Елена Стафьева
Источник: http://buro247.ru/fashion/expert/proshloe-i-budushcee-dzhona-galyano.html
